Неточные совпадения
«Впрочем, это дело кончено, нечего думать об этом», сказал себе Алексей Александрович. И, думая только о предстоящем отъезде и деле ревизии, он вошел
в свой нумер и спросил у провожавшего швейцара, где его лакей; швейцар сказал, что лакей только что вышел. Алексей Александрович велел себе подать чаю, сел к столу и,
взяв Фрума, стал соображать маршрут
путешествия.
Возьмите путешествие Базиля Галля (
в 1816 г.): он
в числе первых посетил Ликейские острова, и взгляните на приложенную к книге картинку, вид острова: это именно тот, где мы пристали.
Сей день
путешествие мое было неудачно; лошади были худы, выпрягались поминутно; наконец, спускаяся с небольшой горы, ось у кибитки переломилась, и я далее ехать не мог. — Пешком ходить мне
в привычку.
Взяв посошок, отправился я вперед к почтовому стану. Но прогулка по большой дороге не очень приятна для петербургского жителя, не похожа на гулянье
в Летнем саду или
в Баба, скоро она меня утомила, и я принужден был сесть.
…
В Петербург еще не писал насчет моего предполагаемого
путешествия. Жду вдохновения — и признаюсь, при всем желании ехать, как-то тоскливо просить. Время еще не ушло. Надобно соблюсти все формальности,
взять свидетельство лекаря и по всем инстанциям его посылать… Главное, надобно найти случай предварить родных, чтобы они не испугались мнимо болезненным моим состоянием… [Пущин выехал, после длительной переписки между местной и столичной администрации,
в середине мая 1849 г.]
— Я все пять лет только и представляла себе, как онвойдет. Встаньте сейчас и уйдите за дверь,
в ту комнату. Я буду сидеть, как будто ничего не ожидая, и
возьму в руки книжку, и вдруг вы войдите после пяти лет
путешествия. Я хочу посмотреть, как это будет.
Иван Петрович. За твое… большое
путешествие. Я ведь стою выше этого. Я не стану удерживать тебя. И жизнь и смерть для гения безразличны. Я умираю
в жизни и живу
в смерти. Ты убьешь себя, чтобы они, два человека, жалели тебя. А я — я убью себя затем, чтобы весь мир понял, что он потерял. И я не стану колебаться, думать.
Взял (хватает револьвер) — раз, и готово. Но еще рано. (Кладет револьвер.) И мне писать нечего, они сами должны понять… Ах, вы…
Пётр (усмехаясь). У Кирилла Александровича. Но я больше не пойду к нему и вообще
в ту сторону. Там — строго! Там от человека требуют такую массу разных вещей: понимания жизни, уважения к людям и прочее, а я… как пустой чемодан. Меня по ошибке
взяли в дорогу, забыв наполнить необходимыми для
путешествия вещами…
— Ну, тем вам лучше, — говорю, — а мне
в мои лета, — и прочее, и прочее, — словом, отклонил от себя это соблазнительное предложение, которое для меня тем более неудобно, что я намеревался на другой день рано утром выехать из этого веселого города и продолжать мое
путешествие. Земляк меня освободил, но зато
взял с меня слово, что когда я буду
в деревне у моих родных, то непременно приеду к нему посмотреть его образцовое хозяйство и
в особенности его удивительную пшеницу.
Поэтому
в далекое
путешествие мы, к сожалению, не могли
взять много собак.
Он был очень дружен с Иваном Сергеевичем Дмитревским и любил очень его племянника, а потому и
взял последнего
в свою кибитку во время
путешествия государыни.